Неточные совпадения
Одна неугомонная оса — Лупихин и
великолепный трутень — Козельский не понизили
голоса…
Ей отвечает таинственный женский
голос, точно из-под пола: «О да, погода
великолепная, сударыня».
Всякому ясно, что принять в расчет их
голоса было бы так же нелепо, как принять за часть
великолепной, героической симфонии — кашель случайно присутствующих в концертном зале больных…»
Автор однажды высказал в обществе молодых деревенских девиц, что, по его мнению, если девушка мечтает при луне, так это прекрасно рекомендует ее сердце, — все рассмеялись и сказали в один
голос: «Какие глупости мечтать!» Наш великий Пушкин, призванный, кажется, быть вечным любимцем женщин, Пушкин, которого барышни моего времени знали всего почти наизусть, которого Татьяна была для них идеалом, — нынешние барышни почти не читали этого Пушкина, но зато поглотили целые сотни томов Дюма и Поля Феваля [Феваль Поль (1817—1887) — французский писатель, автор бульварных романов.], и знаете ли почему? — потому что там описывается двор,
великолепные гостиные героинь и торжественные поезды.
— А! Господа юнкера! Дорогие гости! Милости просим! Пожалуйте, — веселым
голосом приветствовал он их, заботливо прислоняя в угол свою
великолепную булаву. — Без вас и бал открыть нельзя. Прошу, прошу…
Когда в конце обедни
великолепный расчесанный дьякон провозгласил «многая лета» и певчие прекрасными
голосами дружно подхватили эти слова, Николай, оглянувшись, заметил стоявшую у окна Нелидову с ее пышными плечами и в ее пользу решил сравнение с вчерашней девицей.
Утро, праздничное,
великолепное майское утро, со всею прелестью полной весны, с ее свежестью и роскошью тепла, с хором радостных
голосов всей живущей твари, с утренними, длинными тенями, где таились еще и прохлада и влажность, убегающие от солнечных торжествующих лучей, обхватило Софью Николавну и подействовало на нее живительно, хотя она не привыкла сочувствовать красотам деревенской природы.
Слушая их, дьякон вообразил, что будет с ним через десять лет, когда он вернется из экспедиции: он — молодой иеромонах-миссионер, автор с именем и
великолепным прошлым; его посвящают в архимандриты, потом в архиереи; он служит в кафедральном соборе обедню; в золотой митре, с панагией выходит на амвон и, осеняя массу народа трикирием и дикирием, возглашает: «Призри с небесе, боже, и виждь и посети виноград сей, его же насади десница твоя!» А дети ангельскими
голосами поют в ответ: «Святый боже…»
Эту роль она играла лучше всех ролей, и Шушерин хвалил ее даже пристрастно, потому что увлекался
великолепной наружностью, красотою,
голосом, царственным величием актрисы.
Духовской дал мне литографированный листик с моими словами. Это была роль центуриона из отряда Марка
Великолепного. Там были отличные громкие слова, вроде того, что «твои приказания, о Марк
Великолепный, исполнены в точности!» или «Она будет ждать тебя у подножия Помпеевой статуи, о Марк
Великолепный». Роль мне понравилась, и я уже готовил про себя мужественный
голос этакого старого рубаки, сурового и преданного…
— Виноват. Ничего не слышу… Громче! — Он подходит ко мне вплотную. — Вот как надо это произносить… — И горловым козлиным
голосом он выкрикивает на весь летний сад: — О Марк
Великолепный, твое повеление… Вот как надо… Помните, молодой человек, бессмертное изречение одного из великих русских артистов: «На сцене не говорят, а произносят, не ходят, а выступают». — Он самодовольно оглядел кругом. — Повторите.
И вот уже мои уши физически привстают от звука моего собственного
голоса, уже плывущего по волнам
великолепной оды Гюго “Наполеон II”.
И умер. И вот его хоронят. Все птицы идут за гробом. И сам соловей, — гордый,
великолепный соловей, — говорит над его могилою речь: умерший не выделялся красотою, не было у него звонкого
голоса, но он был лучше и достойнее всех нас, у него было то, что дороже и красоты и всяких талантов...
Если же он гневался, или предавался сильной радости, или начинал говорить о чем-нибудь ужасном и великом, то страстное вдохновение овладевало им, на сверкающих глазах выступали слезы, лицо румянилось,
голос гремел, как гром, и монахи, слушая его, чувствовали, как его вдохновение сковывало их души; в такие
великолепные, чудные минуты власть его бывала безгранична, и если бы он приказал своим старцам броситься в море, то они все до одного с восторгом поспешили бы исполнить его волю.
Черная половина земской избы, куча сена в углу, шорох тараканов, противная нищенская обстановка,
голоса понятых, ветер, метель, опасность сбиться с дороги, и вдруг эти
великолепные светлые комнаты, звуки рояля, красивые девушки, кудрявые дети, веселый, счастливый смех — такое превращение казалось ему сказочным; и было невероятно, что такие превращения возможны на протяжении каких-нибудь трех верст, одного часа.
Где-то за церковью запели
великолепную печальную песню. Нельзя было разобрать слов и слышались одни только
голоса: два тенора и бас. Оттого, что все прислушались, во дворе стало тихо-тихо… Два
голоса вдруг оборвали песню раскатистым смехом, а третий, тенор, продолжал петь и взял такую высокую ноту, что все невольно посмотрели вверх, как будто
голос в высоте своей достигал самого неба. Варвара вышла из дому и, заслонив глаза рукою, как от солнца, поглядела на церковь.
Она читала
великолепным грудным
голосом, с чувством, на лице у нее загорелся живой румянец, и на глазах показались слезы. Это была прежняя Варя, Варя-курсистка, и, слушая ее, Подгорин думал о прошлом и вспоминал, что и сам он, когда был студентом, знал наизусть много хороших стихов и любил читать их.
Гиршфельд стал прогуливаться по зале, украшенной по стенам портретами и бюстами знаменитых русских и иностранных писателей. Его внимание в особенности привлек
великолепный, исполненный масляными красками поясной портрет М. Ю. Лермонтова, в роскошной золоченой раме. До слуха Николая Леопольдовича доносился со сцены смешанный гул
голосов, прерываемый резким хохотом и визгливыми звуками скрипки. Репетиция была в полном разгаре.